1. Блог

КОМПЛЕКС НЕПОЛНОЦЕННОСТИ 8 МОСКОВСКОЙ БИЕННАЛЕ

4959
Обложка
О 8 Московской биеннале мне писать трудно. Во-первых, я нахожусь в ментальной удалённости от событий, во вторых, вовлеченными в искусство людьми уже написан ворох актуального нарратива об этой биеннале. Но писать надо, я ведь пообещала обозревать увиденное. На самом деле, на 8 Московской биеннале меня охватило приятное чувство. Несмотря на внешний лоск, в ряде моментов меня поражала узнаваемость провинциальных реалий сибирских выставок. ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ РЕАЛИИ БИЕННАЛЕ Провинциальность столь значимого события проявляется: Искусственное дотягивание до заявленного смысла (это у нас в провинции бывает часто). Расшатанность дискурса. Какое-то чисто формальное отношение к дискуссии об искусстве (такой диссонанс темы и дискурса о теме разных художников тоже распространённое явление). Работы из Альбертины, кажется, охватывают последние 20 лет. И получается, что биеннале не такого уж и современного искусства. (таскать одни и те же работы по выставкам в течении 5-7 лет - это тоже норма для регионального искусства). Выставлять в невыгодном свете свое искусство и обозначать непомерно высокое значение приглашённых авторов. Этот приём я бы даже назвала кемеровским. До перестановок в системе управления кемеровским искусством у нас был жуткий диссонанс в самооценке и понимании ценности "привозного" искусства. А вот, например, Алтай - фанаты местного, а Омск и Новосибирск сделают все в творческом плане так, что вообще не будет понятно, какие работы столичные, а какие региональные. В общем, я чувствовала себя как дома, потому что нашла в экспозиции всё те же проблемы, о которых знала и на 100 раз уже переговорила с коллегами. ЛИЧНЫЙ ВЗГЛЯД НА ДИАЛОГ Конечно, я смотрела прежде всего абстракцию. Так вот Герхард Рихтер и Герман Нитч прекрасны. У Нитча была представлена работа "Остановка крестного хода" и это какой-то эмоциональной и культурно-контекстуальный западный дискурс, ставший уже историей. Ему в пару представлены работы Натальи Ситниковой. Я так поняла, что русский художник сделала работу специально к биеннале. С Нитчем она созвучна по теме. У Ситниковой работа посвящена Святому Петру. Но вот интересно, что один из холстов Натальи лежит на невысоком подиуме. Что это значит? Что она тоже как впервые Поллак пишет на полу? Хотя по движению линий на холсте, мне показалось, что она все-таки не пишет свои картины на полу. Да и демонстрировать этот старенький приём Поллака читается как "смотрите, наши тоже так умеют", как-то не очень работает на "современность" российского искусства, а скорее подчёркивает его вторичность. Вообще истоки и текущая рефлексия российского абстрактного искусства достаточна интересна сама по себе, без привязки к Западу. Насколько я поняла в дискуссию с Рихтером поставили работу Валерия Кошлякова. Вот здесь, я думаю, получилось интересно. Тотальный в механичности яркого растертого пятна колористически насыщенный Рихтер с монохромной, обогащенной фактурностью, работой Кошлякова, сохраняя личное высказывание, дополняют общую идею художественности "вкусной" абстракции. У Валерия Кошлякова не совсем абстракция. Доля миметического в его рыхлой, организованной на коричневых тонах работе, велика. И в этом тоже есть определённый смысл. Да в русском искусстве миметическое - постоянный рефрен абстрактного любого периода. Работа Валерия Кошлякова выглядит целостно и самодостаточно. Диалог, в котором чаша весов склонилась в российскую сторону, произошёл между Георгом Базелицем и Андреем Кузькиным. Творчество Г. Базелица представлено двумя работами - ремиксами, и как бы отсылает к творчеству Базелица в целом, не отмечая какую-то главную линию. А вот Андрей Кузькин достаточно мощно и эпично артикулировал российский страдальный опыт. Он представил стену из мини ниш - пещерок, в каждой из которой сидит человек. Фигурки вылеплены из хлеба, все в разных "мученических" и молельных позах. Им противостоят головы "героев" графично и сухо вылепленные и залитые красно-коричневой краской. Постоянное повторение, углубленность фигурок в пещерки-ниши, эпичный и знаковый для русских материал - хлеб - все это отсылает зрителя к какому-то глубокому и внеисторическому контексту. При этом в работе Андрея Кузькина есть современный социальный контекст, но он не очень бросается в глаза. Кстати, нацарапанный карандашом нарратив не только обогащает контекст работы "Молельщики и герои", но и контрастирует с общим технически "сделанным" характером надписей биеннале. БИЕННАЛЕ КАК ДИАГНОЗ Биеннале хорошего уровня - это всегда диагноз. Вопрос только в том, кому этот диагноз ставится. На 8 московской биеннале поставили диагнозы российскому искусству. Причём, болезни, видимо, хронические. Первое, что бросается в глаза - пунктирный характер социальной тематики работ. В русском искусстве история обращения к социальным болячкам прерывистая и специфичная. Душещипательный реализм передвижников, идеологический напор советского искусства, плакатный призыв агитации - все эти практики предполагают внешнюю позицию художника. Высокомерно назидательное обращение к социальным темам и грехам человечества - это, кажется, вечный стиль российского искусства. На мой взгляд, такое снобистское повествование о мусоре представил Павел Отдельнов. Такую же высокомерную дистанцию художника от зрителя я углядела в башнях Марии Суворовой. Кроме сильного проекта Андрея Кузькина, в котором кроме всего прочего заложен и социальный контекст, другие российские художники верны вечному нашему тренду надменно вещать с трибуны про социальные проблемы. Ещё одну особенность российского искусства, представленного на биеннале, я бы обозначила как "беспомощный реализм". В эту метафору можно уложить разочарование всех представителей регионального искусства. Тот же Павел Отдельнов представил видео с механикой утилизации мусора, а далее несколько холстов с пейзажами мусорных долин. Если бы это был не холст, а графика или фотографии, то существенно в реализации идеи автора ничего бы не изменилось. Живописной традиции в изображении природы, уничтоженной человеческой деятельностью, тоже не наблюдается. А вообще-то есть довольно масштабная практика постиндустриального пейзажа в регионах. И художники, регулярно работающие в этой теме, уже давно ушли от повествовательности. Примерно такую же повествовательность в формах беспомощного реализма я бы отметила в работах Евгении Буравлевой. Тоже экран с видео и холсты, также вместо холстов может быть что угодно. Но ведь живопись обладает набором выразительных средств и может говорить своим языком? Делать холст элементом нарратива и минимизировать живописные возможности - это нам предлагается как мейнстрим? ИТОГО Логика биеннале построена на западном дискурсе, в который, по мысли организаторов, встраиваются высказывания российских авторов. Только, во-первых, этот дискурс не самый актуальный. В некоторых местах даже классический. А во-вторых, подстройка российских художников получилась урезанной в плане отражения современных процессов. Восточные и азиатские авторы сражаются с призраками собственной художественной традиции и демонами актуальной восточной культуры. По сути, они тоже находятся в состоянии встраивания в западный дискурс. Но как и в ситуации с российскими художниками их внутренний монолог не озвучен. В противостоянии общемировое vs локальное и общее vs особенное победило самое широкое и клиширование представление о процессах в искусстве. Но лично для меня это привычно и естественно. В отличие от столичной публики, я не избалована выставками мировых звёзд арт-сцены и привыкла выискивать лучшее в среднем уровне.

Комментарии